Подвиг лингвиста

Из книги Льва Копелева и Раисы Орловой «Мы жили в Москве»:



«В 1960 году мы поехали в Латвию по командировке общества «Знание». Там в некоторых районах вводились новые гражданские обряды, сопровождающие рождение ребенка, окончание школы, свадьбу, совершеннолетие, похороны. Так власти надеялись ослабить влияние церкви и воспитать «нового человека».

В маленьких городах Валмиере, Талсы, Мерсраг мы встречали много людей, увлеченных этими новшествами. Но, празднуя новые обычаи, они пели старые песни, надевали старые наряды, уже, казалось, ставшие музейными экспонатами или театральным реквизитом. Так новые обряды укрепляли, утверждали национальную самобытность, еще недавно сурово подавляемую как «буржуазный национализм».

Но в те же дни мы узнали, что Хрущев запретил праздновать Янов день — самый большой латышский праздник, в народе его называют Лиго — то есть радость, веселье.

Угодливые местные власти стали искоренять любые упоминания о Яновом дне, хотя ими наполнены фольклор и классическая литература. Переделывались даже школьные учебники и словари, из латышского языка приказано было изъять такие словосочетания, как «Янов сыр», «Янов месяц», «Янов жук».

Вернувшись в Москву, мы опубликовали статью в журнале «Наука и религия» и отдельную брошюру, где рассказывали о творческом опыте латышских просветителей и возражали против запрета Лиго.

Наши публикации вызвали окрик из ЦК, Суслов распорядился «призвать к порядку» редакторов и осудить идеологическую ошибку. Между тем из Риги приходили все более тревожные известия о расправах со всеми, кто противился запрещению Лиго…»


Лев Копелев — известнейший российский правозащитник, ученый-филолог, лингвист, прототип Рубина из романа «В круге первом» Солженицына. В 1960 году Копелев вместе с женой Раисой Орловой выступил главным защитником латышского праздника. Помимо статей, он написал и обращение в ЦК КПСС, доказывая, что «запрет народного праздника и произвол цензуры противоречат советской конституции, принципам марксистско-ленинской национальной политики, традициям и воле латышского народа».

Письмо подписали тридцать латышских и московских интеллигентов. В том числе Илья Эренбург, бывший депутат Верховного Совета от Даугавпилса. «Он сперва не соглашался: «Не знаю мотивов запрещения… возможно, этот праздник используют латышские националисты. Ведь там еще очень сильны антисоветские, антисемитские, антирусские настроения». Но потом подписал.

Как вспоминали правозащитники:


«Письмо было передано в приемную Кремля. Ответа никто не получил. А в «Известиях» появился фельетон, в котором высмеивались некие почтенные, но наивные ученые и литераторы, подписывающие письма, защищая неприкосновенность отсталых, мракобесных обычаев».


В журнале «Дружба народов» в 1965 году вышла статья «Лиго — значит радость», написанная Львом Копелевым и Дзидрой Калныней, старшей научной сотрудницей Латвийского университета. Там было рассказано, как латыши отмечают летний солнцеворот, а запрет праздника был назван «совершенно нелепым».

Зарубежные латыши статью заметили, но подвергли критике. «Никак не можем присоединиться к оптимизму Копелева и Калныни, что после отставки Хрущева — как обычно, прямо об этом не говорится — Лиго снова будет отмечаться», — язвила американская газета Laiks.


Лев Копелев и Раиса Орлова приезжают в Германию, 12 ноября 1980 г.
AP Photo/Kurt Strumpf

Но 15 апреля 1966 года товарищ Пельше ушел на повышение в Москву. А с 1967-го Лиго снова начали праздновать.

«Это мы восприняли как успех всех прошлых усилий, как ответ на первое коллективное письмо, задержавшийся на пять лет. Значит, все же можно, хоть и не сразу, добиться справедливости, можно воздействовать на власти словом…» — вспоминал Копелев.

И почему его не наградили орденом Трех звезд? Наверное, потому что сам признался:


«Мы начали защищать Лиго совершенно случайно. Только потому, что мы в то время оказались в Латвии. Мы хотели улучшать жизнь в нашей стране. Латвию мы тогда воспринимали как неотделимую часть…»